Неточные совпадения
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они
двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли
по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни.
По ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
Ночами перед Самгиным развертывалась картина зимней, пуховой земли, сплошь раскрашенной
по белому огромными кострами пожаров; огненные вихри вырывались точно из глубины земной, и всюду,
по ослепительно белым полям, от вулкана к вулкану
двигались, яростно шумя, потоки черной лавы — толпы восставших крестьян.
Мы тихонько
двинулись вперед, стараясь не шуметь. Гольд повел нас осыпями
по сухому ложу речки и избегая тропинок. Часов в 9 вечера мы достигли реки Иодзыхе, но не пошли в фанзы, а остались ночевать под открытым небом.
Ночью я сильно зяб, кутался в палатку, но сырость проникала всюду. Никто не смыкал глаз. С нетерпением мы ждали рассвета, но время, как назло, тянулось бесконечно долго.
Севастопольское войско, как море в зыбливую мрачную
ночь, сливаясь, развиваясь и тревожно трепеща всей своей массой, колыхаясь у бухты
по мосту и на Северной, медленно
двигалось в непроницаемой тесноте прочь от места, на котором столько оно оставило храбрых братьев, — от места, всего облитого его кровью — от места, 11 месяцев отстаиваемого от вдвое сильнейшего врага, и которое теперь велено было оставить без боя.
Замрут голоса певцов, — слышно, как вздыхают кони, тоскуя
по приволью степей, как тихо и неустранимо
двигается с поля осенняя
ночь; а сердце растет и хочет разорваться от полноты каких-то необычных чувств и от великой, немой любви к людям, к земле.
Жуткое чувство страха охватило парня; он вздрогнул и быстро оглянулся вокруг. На улице было пустынно и тихо; темные окна домов тускло смотрели в сумрак
ночи, и
по стенам,
по заборам следом за Фомой
двигалась его тень.
Вообще же он думал трудно, а задумываясь,
двигался тяжело, как бы неся большую тяжесть, и, склонив голову, смотрел под ноги. Так шёл он и в ту
ночь от Полины; поэтому и не заметил, откуда явилась пред ним приземистая, серая фигура, высоко взмахнула рукою. Яков быстро опустился на колено, тотчас выхватил револьвер из кармана пальто, ткнул в ногу нападавшего человека, выстрелил; выстрел был глух и слаб, но человек отскочил, ударился плечом о забор, замычал и съехал
по забору на землю.
Ночь была темная,
по небу
двигались толстые пласты лохматых туч, море было покойно, черно и густо, как масло.
Тени плавают, задевают стебли трав; шорох и шёпот вокруг; где-то суслик вылез из норы и тихо свистит. Далеко на краю земли кто-то тёмный встанет — может, лошадь в ночном — постоит и растает в море тёплой тьмы. И снова возникает, уже в ином месте, иной формы… Так всю
ночь бесшумно
двигаются по полям немые сторожа земного сна, ласковые тени летних
ночей. Чувствуешь, что около тебя, на всём круге земном, притаилась жизнь, отдыхая в чутком полусне, и совестно, что телом твоим ты примял траву.
Когда я очнулся, была все еще глухая
ночь, но Ат-Даван весь опять жил, сиял и
двигался. Со двора несся звон, хлопали двери, бегали ямщики, фыркали и стучали копытами
по скрипучему снегу быстро проводимые под стенами лошади, тревожно звенели дуги с колокольцами, и все это каким-то шумным потоком стремилось со станции к реке.
Темною
ночью, при мелькающем свете факелов,
двигались по горам толпы людей, встречавших бога; особенно всегда бывало много женщин.
День спустя, Екатерина
двинулась в Петергоф, во главе ликующего войска. В поэтическом свете прозрачной петербургской
ночи, красовалась на коне, верхом по-мужски, искусная и изящная наездница. На ней был гвардейский мундир времен Петра I, через плечо русская голубая лента, на голове шляпа в ветвях, из-под которой выбивались красивые локоны. Подле ехала молоденькая восемнадцатилетняя графиня Екатерина Романовна Дашкова в таком же наряде.
Горы и леса, которые так хорошо скрывали его, остались далеко позади и виднелись на горизонте, что доказывало, что он прошел за
ночь по крайней мере верст пятнадцать. Местность эта Савину представлялась малоутешительной, хотя он и
двинулся далее, держась все одного и того же направления.
Дождь между тем все лил и лил.
Ночи были темные, непроглядные. Холодный северный ветер уныло завывал в горах. Войска
двигались молча, черной массой, подобно тысячеголовому чудовищу. Изредка слышались проклятия
по адресу Тугута, да невольно вырывавшийся крик неожиданности при падении в бездонную пропасть выбившегося из сил или неосторожно поскользнувшегося товарища. Этот крик, да крестное знамение товарищей были ему надгробною молитвою. Чудовище ползло дальше.
Ворота растворились, и партия, звеня кандалами в ночной тишине, под темно-синим небом южной
ночи,
двинулась по направлению к вокзалу, находившемуся в нескольких шагах от тюрьмы.
Двинувшись далее, шайка поздно вечером явилась у Чечевиц, перепилась и набуянила на станции лежащей
по шоссе от Могилёва в Бобруйск, разорвала телеграф, сожгла на реке Друти мост, и в ту же
ночь направилась в деревню Ядриву-Слободу.
И, точно
по приказу, я проснулся рано утром, еще в полутьме, протер вспотевшее окно и увидел:
по дорожке медленно
двигались трое темных и, нагнувшись, волокли что-то за собой. Я понял, что это рабочие Нордена и что железными граблями они сдирают следы минувшего дня и
ночи минувшей, — но мне не понравилось и это.
Всю
ночь мимо постоялого двора
двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел
по делам. Утро было солнечное и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
Войска, шедшие
ночью, не торопились и
двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя на другой стороне теснящиеся, спешащие
по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя напирающие, бесконечные массы войск.